Тени под куполом

Я – таксидермист. Тот, кто делает из смерти иллюзию жизни. Моя мастерская находится при старом, провинциальном краеведческом музее. Знаешь, эти чучела лосей и волков с потухшими стеклянными глазами, птиц в пыльных витринах – это всё моих рук дело. Мои инструменты – проволока, вата, специальные глина и формы, шкурки, которые нужно выделать с особым тщанием. И главное – терпение. Бесконечное, почти монашеское терпение.

Люди боятся моей профессии. Им кажется, что это жутко – возиться с мёртвыми тушками. А для меня это – продление памяти. Я возвращаю форму тому, что её потеряло. Делаю так, чтобы ребёнок, пришедший в музей, мог увидеть не просто тушку, а гордого орлана-белохвоста в его величественном полёте. Чтобы он запомнил его не на картинке, а вот таким, почти живым.

Но музеи у нас финансируются по остаточному принцизу. Зарплата у меня мизерная, на одну жизнь хватает, а на материалы – уже нет. Хорошие искусственные глаза, качественные материалы для набивки, специальные лаки – всё это стоит денег. И вот настал момент, когда мой старый друг, директор музея, вызвал меня к себе.

«Сергей Петрович, – сказал он, смотря куда-то мимо меня, – пришла разнарядка. К столетию области делаем новую экспозицию «Хищники наших лесов». Нужны рысь, росомаха и филин. Деньги… ты знаешь. Выделяют только на формальности. На всё прочее – найди, как можешь».

Я вышел от него с каменным лицом. Найти, как могу. А где? Рысь – краснокнижная, купить даже шкуру нелегально – уголовка. Нужно ждать, когда кто-то найдёт павшего зверя, привезёт, заплатить ему же за «хлопоты». Росомаха – ещё большая редкость. Филин… С филином чуть проще, но тоже не сахар. Сумма, которая мне требовалась, была для меня астрономической. Без этого заказа музей мог и закрыться – отчитаются о нецелевом использовании средств и прирежут финансирование окончательно.

Я сидел в своей мастерской, пахнущей нафталином и кожей, и смотрел на полупустые банки с красками, на ржавеющие инструменты. Чувствовал себя последним неудачником. Всю жизнь я прятался здесь, от мира, от людей, создавая свою тихую, неподвижную жизнь. И вот этот мир рушился. Ощущение было – будто тебя самого набивают ватой, и ты не можешь пошевелиться.

В отчаянии я полез в интернет. Искать спонсоров? Смешно. И тогда я увидел рекламу казино вавада. Для меня, человека, который имеет дело только с осязаемыми, пусть и мёртвыми, материалами, это был другой полюс бытия. Чистая виртуальность. Эфемерные цифры на экране. Но отчаяние толкает на странные поступки. Мне подумалось: а вдруг? Вдруг там есть какая-то своя, цифровая удача, которой мне так не хватает в реальности?

Я зарегистрировался. Внёс последние пять тысяч, которые были отложены на непредвиденный случай. Для меня это был не азарт, а акт отчаяния. Ритуал. Я выбрал карточную игру. Блэкджек. Потому что там есть правила. Есть логика. Это не хаотичное вращение барабанов, а некая система. Почти как в моей работе – есть последовательность действий, есть технология.

Я играл медленно, вдумчиво. Каждая ставка была как новый шов на шкурке – его нельзя сделать кое-как. Я не гнался за крупным выигрышем. Я просто шёл по этому виртуальному полю, стараясь не ошибиться. И это странным образом успокаивало. Адреналин был, но он был другим – не от страха, а от сосредоточенности. Я забыл о своих рысях и росомахах. Я был здесь и сейчас, в этой игре.

И случилось невероятное. Мне стала идти карта. Не просто шла, а лилась рекой. Я не сорвал джекпот, но за несколько часов моя скромная сумма выросла в десятки раз. Я вышел из игры, когда на счету была ровно та сумма, что мне была нужна для закупки материалов и оплаты «поставщикам».

Я не поверил своим глазам. Я сидел и смотрел на цифры, как на чудо. Как на ту самую рысь, которую я ещё не создал, но которая уже была здесь, в этих цифрах.

Всё получилось. Я нашёл павшую рысь, привезли и шкуру росомахи, и великолепного филина с подбитым крылом. Месяц я не выходил из мастерской. И вот они стоят теперь под стеклом в новом зале. Рысь замерла в грациозном прыжке, росомаха оскалилась у воображаемой добычи, а филин смотрит своим жёлтым стеклянным глазом прямо на зрителя.

Директор жал мне руку, говорил что-то о премии. Но самая большая награда была не в этом. Она была в том, что я, человек, привыкший иметь дело только с материальным миром, получил помощь откуда не ждал. Из мира виртуального. Казино Вавада стало для меня тем самым волшебным инструментом, который помог спасти кусочек реального. Спасти музей. Спасти моё дело.

Я больше не играл. Мне хватило того одного раза. Но иногда я захожу в тот зал, смотрю на своих хищников и думаю, что у каждого, даже у самого реалистичного чучела, есть своя тень. И у моих зверей эта тень – из мира азарта и случайностей. Из того вечера, когда я от отчаяния сделал ставку и выиграл не просто деньги, а право продолжать заниматься своим делом. Это был мой уникальный, очень личный и положительный опыт.